(свежая рана) chaga (f) ; (заживающая рана) casca (f), crosta (f)

Мы - ничто, потому что в это время некий человек, любимый и уважаемый многими из нас, сейчас, сейчас я назову его, чтобы вам не теряться в догадках, так вот, человек по имени Мигель де Унамуно, в ту пору бывший ректором Саламанкского университета, не юнец вроде нас тогдашних, четырнадцати-пятнадцатилетних, но почтенный старец на восьмом десятке, долго живший, много сделавший, сочинивший такие прославленные книги, как "Трагическое ощущение жизни людей и народов", "Агония христианства", "О человеческом достоинстве" и прочие, известные вам и без меня, совесть нации, светоч разума, путеводная звезда интеллигенции, в первые же дни войны выразил безоговорочную поддержку Бургосской Хунте, воскликнув: Спасем западную цивилизацию, я - с вами, мужи Испании, понимая под мужами Испании мятежных военных и марокканских мавров, и дал пять тысяч песет из своего кармана в пользу того, что уже стало называться испанской национальной армией, а я, не будучи в курсе тогдашних цен, не могу сообщить, сколько патронов можно было приобрести на эту сумму, и совершил - это уже опять про него - весьма жестокое в моральном отношении деяние, посоветовав президенту Асанье покончить с собой, и несколько недель спустя сделал несколько иных, не менее громозвучных заявлений вроде, например, такого: Выражаю величайшее восхищение и уважение испанской женщине, которая не дала ордам коммунистов и социалистов завладеть всей Испанией! - и в доходящем до экстаза восторге вскричал: Святые! - так что пусть испанки будут благодарны Унамуно, а наши португалки - сеньорам Томе Виейре и Лопесу Рибейро, и хотелось бы мне когда-нибудь спуститься в преисподнюю да подсчитать, сколько там обретается святых женщин, но про обожаемого нами Мигеля де Унамуно никто ничего сказать не решается, тая свои чувства, словно любострастную болячку, и для передачи благодарным потомкам мы сохранили только те его едва ли не предсмертные слова, которыми ответил он генералу Милану д'Астраю, тому самому, что крикнул в той же самой Саламанке: Да здравствует смерть! - и которых сеньору доктору Рикардо Рейсу узнать не доведется, что же делать, жизни на все хватить не может, вот и вашей, доктор, не хватило, но видите ли, какая штука - именно благодаря тому, что они, слова эти, все же были произнесены, кое-кто из нас переменил принятое некогда решение, истинно вам говорю: хорошо, что судьба отпустила дону Мигелю еще некий срок жизни, достаточный для того, чтобы успеть заметить свою ошибку, заметить, говорю, но не исправить, то ли потому, что хотелось пожить еще немного, то ли по извинительной человеческой слабости и трусливом желании сохранить покой последних своих дней, возможны и оба варианта, а в завершение длинной моей речи прошу лишь об одном - дождитесь последних наших слов, ну, или предпоследних, если не померкнет к этому времени наш разум, а вы не утеряете своего, благодарю за внимание.

А здесь, на этих улицах, то и дело видишь хмурые лица, кто озабочен по-настоящему, а кто и прикидывается огорченным итогами голосования, но что, если не радость, означает этот блеск в глазах? - но понятие "здесь" не обозначает даже Лиссабона, не говоря уж о всей стране, и откуда нам знать, что там происходит; "здесь" - это всего лишь тридцать улиц между Каиш-до-Содре и Сан-Педро-де-Алкантара, между площадью Россио и Кальярис, "здесь" - это город в городе, окруженный невидимыми стенами, которые охраняют его от невидимой осады, город, где вперемежку живут осажденные и осаждающие, и они считают друг друга другими, чужими, посторонними, и глядят друг на друга недоверчиво: одни взвешивают свою власть и хотят еще, другие рассчитывают свои силы и находят, что их недостаточно, и одному Богу известно, какую болячку надует нам из Испании этот ветер.